The Idealist: Почему дейтинг в эпоху мобильных приложений — сложная штука?

Джудит Шулевиц из The Atlantic рассказала, что сейчас происходит со свиданиями и как их изменил интернет и приложения. Блог The Idealist, занимающийся переводами интересной периодики, сделал русский перевод статьи. С разрешения авторов мы приводим его на Apptractor.ru. 

Американцы ищут варианты для свиданий примерно с 14 и до 30 лет, или около того. Это примерно 15 лет, грубо говоря пятая часть жизни. Для деятельности, осуществляемой в течение столь длительного периода времени, знакомства или дейтинг удивительно трудно охарактеризовать. Термин пережил целое столетие, в ходе которого менялись брачные ритуалы, и мы до сих пор не знаем что это такое. Шестиклассники определяют дейтинг как событие, когда после продолжительных переговоров с привлечением третьих лиц двое из них идут вместе поесть мороженого. Множество студентов колледжей и тех кому за 20 не начинают ходить на свидания с парнтёром пока у них не случится секс. Термином дейтинг можно описать исключительные и неисключительные отношения, краткосрочные и долгосрочные. И сегодня, благодаря мобильным приложениям, он может включать в себя головокружительное рандеву коротких встреч в результате «совпадений» выбора, сделанных свайпом по экрану (именно такой механизм использует популярная сеть знакомств Tinder — ред.)

Цели дейтинга или свиданий ещё менее ясны, чем значение данного термина. В 19 веке, когда люди начинали «встречаться», они «приглашали». Мужчины приглашали женщин, и оба участника более или менее понимали цель встречи. Потенциальные супруги оценивали друг друга в уединении своего дома, её родители оценивали жениха, и далее они либо обручались, либо же мужчина продолжал свои поиски. В течение 20 века такие встречи стали более обычными и частыми, но даже самые привередливые рано или поздно должны были сделать выбор. Пять десятилетий назад 72 процента мужчин и 87 процентов женщин к 25 годам состояли в браке. К 2012 году ситуация коренным образом изменилась: 78 процентов мужчин и 67 процентов женщин в данном возрасте являются холостыми.

Основная причина отказа от брачных отношений — общий упадок традиционных социальных отношений. Менее значительная — в том, что средний возраст для вступления в брак у обоих полов на 6 лет больше, чем у молодёжи в 60е. В 2000 году Джеффри Арнетт, психолог Университета Кларка, ввёл термин «отложенное взросление» чтобы описать длинную фазу экспериментов, которая предшествует остепенению. Временные границы дейтинга исчезли, сегодня он сам по себе бывает концом поиска.

Тем не менее циклический секс и постоянная смена привязанностей не выглядит слишком здорово. Если вы одни из тех, кто использует онлайн-сервисы свиданий (со статусом вроде «одинокий» или «в активном поиске»), вы знаете как быстро дейтинг превращается в работу. Создатели Тиндера смоделировали своё приложение по образцу игральных карт, так что это больше похоже на игру, чем сервисы вроде OkCupid, которые делают больший акцент на создании детального профиля. Но лайканье такого количества незнакомых людей по-прежнему занимает время и требует внимания. Как и любому фрилансеру, вам требуется разработать и защитить свой бренд. И что самое плохое, как замечает Мойра Вигель в своей недавней книге «Труд Любви: изобретение свиданий», дейтинг — форма нестандартной работы: вроде бесплатного волонтёрского труда. Вы не можете быть уверены в результате, но получаете опыт. Если вы выглядите хорошо, то, возможно, вам перепадёт бесплатный ланч. В «Сексе Будущего», ещё одном новом исследовании современных сексуальных нравов, Эмили Витт ещё более неутешительна. «Мне не нужен такой уж большой выбор партнёров» — пишет она — «и когда у меня появилась абсолютная сексуальная свобода, я стала несчастной».

Мы на пороге дейтинг-революции. Огромное количество вариантов отношений, возможное в интернете, постепенно переходит в качество. Вероятно слишком рано говорить о том как именно они будут происходить в будущем, но Витт и Вигель рисуют занятную перспективу. Они не старые кликуши вроде тех, которые бьют тревогу каждый раз, когда меняются виды ухаживаний, но и не часть вступающего в свои права поколения гендерных индивидуалистов, для которых увеличение списка сексуальных контактов сродни освобождению от предрассудков родителей и некоторых сверстников. Эти два автора — одинокие (так было в случае с Вигель, когда она писала книгу), обычные женщины в возрасте чуть за 30. Мы — последнее поколение, пишет Витт, «которое прожило часть жизни без интернета и которое пытается приспособить свою реальность к технологиям».

Вигель, кандидат философских наук по литературе в Йельском университете, начала заниматься очаровательно необычной и неакадемической историей американского дейтинга после разрыва со своим бойфрендом, который ушёл к своей бывшей девушке. Уверенность парня в том, что он имеет право делать то что хочет (даже если сам не может определить своего желания) по сравнению с её личной нерешительностью в отношениях встревожила её. Как старомодно! Сексуальная революция оказалась для неё пшиком. «Она не изменила гендерные роли и романтические взаимоотношения настолько, насколько следовало, чтобы сделать каждого свободным, как обещали идеалисты» — пишет она. Чтобы понять почему она и похожие на неё женщины выглядят столь одинокими, писательница решила расшифровать наследие, зашифрованное в ритуалах дейтинга.

Витт, бесстрашный журналист и амбивалентный мемуарист, предпочитает смотреть вперёд а не назад. Так как у неё нет серьёзных отношений с парнем — «любовь достаточно редкое явление» пишет она, «и часто безответное» — она решила исследовать альтернативы «моногамной судьбе», стремясь к будущему, в котором «примата и легитимности единой сексуальной модели» более не существует. Приняв на себя роль участника-наблюдателя, она движется сквозь ассортимент сексуальных субкультур. Многие из них являются интернет-артефактами, от онлайн-дейтинга до садомазохистских феминистических порнографических сайтов и вебкам-пип-шоу на сайтах вроде Chaturbate. Она надеется обнаружить указания на то как могут выглядеть отношения в постромантичную и постбрачную эру.

Витт и Нигель не наивны и не склонны к ностальгии. Если вы проверите их на знание Джейн Остин и гендерной теории, они почти наверняка получат высший балл. Девушки понимают, что практика создания пар всегда отражает экономические условия и открыто зависит от образа жизни женщин, который в свою очередь определяется происхождением. Я представляю себе двух этих авторов как студентов, пишущих труды о романтическом идеале как идеологическом конструкте и агонизации института свадеб. Но жизнь — не средняя школа. Это просто жизнь. Как мы уже говорили, Витт и Вигель начали свои проекты, чувствуя себя «одинокими, изолированными и не в состоянии сформировать желаемые связи «. По словам Витт, им знакомы другие женщины, которые чувствовали себя точно также. Все искали искренние чувства привязанности.

Как говорит Вайгель, дейтинг это непреднамеренный побочный продукт консюмеризма, развития культуры потребления. Индустриализация 19 века открыла эру дешевых продуктов, и производителям требовалось увеличивать продажи. Молодые женщины в поисках работы переезжали в города и за день встречали более подходящих им мужчин чем ранее за годы. Мужчины стали приглашать женщин в места развлечений, которые предлагали молодым убежище от строгих взглядов старших — парки аттракционов, рестораны, кинотеатры, бары. «Первые развлекательные заведения стали основой для формирования культуры дейтинга» — характеризует это Вигель. Романтика начала отделяться от обязательств. Попробовать что-то до того как купишь стало новым правилом.

Тогда, как и сейчас, обозреватели опасались, что дейтинг коммерциализирует ухаживания. В начале 20 века журналисты и старшее поколение беспокоились, что новый обычай мужчин платить за женские обеды — вариант проституции. Иногда так и было — как и сегодня, когда некоторые сайты знакомств вроде SeekingArrangement помогают свести вместе «сладких крошек» со «сладкими папочками», которые оплачивают траты на колледж и другие расходы. «С самого изобретения дейтинга было сложно провести черту между сексуальной работой и «легитимным» дейтингом» — пишет Вейгель. Но до того как пользователи приложений начали оценивать потенциальных партнёров столь строго, любители свиданий также были не чужды финансовым вопросам. Они обсуждали  — не дал ли кто-нибудь из них «в долг» в замен на совместную ночь. Сегодня, замечает Вигель, мы используем бизнес-жаргон почти с трансгрессивным ликованием, подвергая отношения «анализу затрат и выгод» и отмечая «низкий риск и низкую стоимость» спонтанного секса.

Вигель беспокоится о том, что голый меркантилизм делает нас более грубыми и укрепляет стереотипы. Те, кто пытается вывернуться из старых гендерных ролей, в конечном итоге оказываются в тупике. «Большинство моих друзей согласны с тем, что дейтинг ощущается как экспериментальный театр» — пишет Вигель — «вы и ваш партнёр встречаетесь каждую ночь с различными, противоречащими друг другу сценариями. Вы делаете всё возможное». Дейтинг, возможно, превратился в импровизацию, но это не упростило его для женщин. Во всяком случае, сегодняшние сексуальные нормы — в пользу мужчин. Женщинам приходится учитывать два ограниченных временем обстоятельства: надо произвести хорошее впечатление в течение нескольких секунд, а также найти себе пару до того как биологический таймер не оставит времени. Сегодня более чем раньше им приходится дисциплинировать свои тела и сдерживать страсти — избегать того, чтобы быть «слишком толстой, слишком громкой, чересчур амбициозной и сильно зависимой», по словам Вигель.

Витт также отмечает провал гендерного равенства в стремлении достичь сексуального. Даже предприимчивым женщинам, отмечает она, приходится считаться с эмоциональными проблемами, которые идут рука об руку со спонтанным сексом — «пытаясь контролировать привязанность, делая вид, что им приносит удовольствие что-то, что приносит боль или раздражает, определяя сексуальность тем, что они видели а не знали или хотели». Она ищет полноценную версию раскованной сексуальности, или, как это называлось раньше, свободной любви, однако обнаруживает, что свободная любовь, как ни странно, редко действительно является таковой. Витт, в основном, обращает внимание на сексуальные взаимодействия, которые явно являются коммерческими (за исключением шведской семьи и сексуально-наркотического фестиваля Burning man, ежегодно проходящего в пустыне Невада). Она хочет понять, могут ли женщины, которые используют секс для зарабатывания денег, или же пользуются мужчинами для удовольствия, развить чувство сексуальной уверенности и сексуальности в целом.

Автор множества наблюдений, Витт говорит о своих развлечениях, потрясениях, отвращении, и сочувствии одновременно. Она борется со своим нежеланием ходить на свидания через OkCupid и заканчивает тем, что наслаждается некоторыми из них. Она дружит с женщинами которые делают великое множество странных вещей в обмен на микроплатежи посетителей Chaturbate (вроде выпечки кексов с помощью обнажённых грудей и рассказов фолловерам об одном из экзистенциальных кризисов сидя голой на кровати). Витт позволяет одной из таких женщин уговорить её поучаствовать в подобном шоу, и писательница больше нервничает чем общается с мужчиной, который лежит в постели, имея на себе из одежды только очки Ray-Ban.

Далее она идёт в OneTaste, организацию которая продаёт семинары или что-то вроде этого под названием «оргазмическая медитация», в ходе которой происходит обучение людей, в основном женщин, фокусировке на личном сексуальном удовольствии без отвлечения на эмоции, ожидания и запреты. Витт описывает интимные сессии — 15 минут клиторальной манипуляции — которые она получала из рук Эли, бывшего сотрудника Apple, ставшего членом команды OneTaste. В первый раз когда он «трогал» её, она испытывала «глубокое, интенсивное чувство комфорта», не связанное с каким-либо желанием иметь секс с Эли. Когда девушка в ходе третьей сессии испытала оргазм, то опечалилась. OneTaste, очевидно, создан для одиночек, находящихся в сексуальном отчаянии, но Витт также хвалит компанию за попытку «достичь более достоверного и стабильного опыта сексуальной открытости… их метод странный, но, как минимум, они верят в его возможности».

Стоит ли принижать брак до добровольного ограничения свободы в целях воспитания детей?

Изучая сеть в поисках экстремальных форм порнографии, Витт обнаружила не только усиление репрессивных стандартов в целом, но также их субверсию, расположенную под полой сияющего корпоративного и гламурного сегмента сети. В дополнению к обычному бондажу и садомазохизму, этот сексуальный Хинтерланд сосредоточен на густых лобковых волосах, татуировках, телесных жидкостях, мексиканских борцовских масках, поздравительных тортах, лыжных очках и многом другом. Индексы сайтов, сосредоточенных на фетишах, также включают в себя большие клиторы, толстяков, опухшие соски, пердёж, волосатое влагалище, зрелых, уродцев. Витт в итоге осталась озадачена собственным положительным впечатлением. «Просматривая все это, я нашла неожиданное подтверждение того, что кто-то всегда будет хотеть заниматься сексом со мной», пишет она. — «это было противоположностью тому, к чему меня с возрастом готовило общественное мнение».

Но как насчет пути к большему сексуальному равенству? Я надеюсь, что я не звучу как встревоженная старуха, когда говорю что уроки, которые получила Витт в своём путешествии, неутешительны. Я сомневаюсь, что многие люди разделяют её надежды на будущее брака и любви. Витт, последовательная в своей амбивалентности, по поводу этих институтов также не звучит слишком успокоительно. Брак может быть низведён до добровольного ограничения свободы в целях воспитания детей. Мы, возможно, будем практиковать «эмоциональный менеджмент нескольких одновременных отношений». Это не выглядит полноценно, это выглядит утомительно. Единственный раз, когда Витт находит радость в ходе фестиваля Burning Man — внезапно возникающего города, который она посетила — «богатые люди в ходе выходного расслабона нарушают правила, из-за чего всем остальным приходится страдать если они этого не принимают». Тем не менее, психоделические наркотики, немедленная связь с парнем, с которым она только что встретилась и участие в оргии — опыт «правильного поведения» для Витт, который подарил ей видение более освобожденной сексуальности. Возможно, поколение после неё «будет употреблять новые наркотики и иметь новый секс. Эти люди не будут думать о себе как о женщинах и мужчинах. Они беспрепятственно объединят свои тела с машинами, без нашего смущения, без наших представлений о подлинности». Возможно. Но что будет потом?

Вигель, напротив, не сдаётся в поисках настоящей привязанности. У неё нет революционных предложений для построения дивного нового мира, она просто хочет немного улучшить этот. Согласно её историческому обзору, любовь никогда не избавится от экономической составляющей. Её совет для сегодняшний дейтеров — принять факт того, что дейтинг это сделка, а значит и работа. Только после этого они смогут сосредоточиться на важных изменениях: восприятии романтики не в качестве потребителя, но как потенциального создателя. Что они будут создавать? Заботу. «Любовь состоит из актов заботы, которые можно расширять — кого бы вы не выбрали, и сколь угодно долго в ходе ваших отношений» — напоминает Вигель своим читателям. Да, забота включает в себя массу труда, но это самый лучший труд, который может быть. Будущее — наше и следующего поколения — зависит от этого. Если дейтинг для женщин и мужчин станет более осмысленным и осторожным, менее похожим на поход по магазинам и будет более соответствовать чувственной близости, быть может он станет не таким разочаровывающим.